Каким было Мое
детство? Счастливым. Я рос в дружной и
большой семье, где умели любить и почитать старших, где каждый стремился быть
полезным другому. Умели понимать боль и страдания другого и стремились всячески
облегчить положение, в котором оказывался один из нас. В Нашей семье было
больше мужчин. У Моей тетушки Эвы, которая была на пятнадцать лет старше Моей
Матери, было шестеро детей: пять сыновей и одна дочь Мара, братья Иов, Михаил,
Авраам, Иоанн и Сева, самый маленький и самый шаловливый. Он был немного старше
Меня и Мне часто доставалось от него, когда Я не мог постоять за Себя. Но в
развитии Своем Я, естественно, намного опережал Своих сверстников, так как
сознание Мое соответствовало взрослому человеку. Я видел и понимал, почему
происходит то или иное как в жизни людей, так и в природе. Вы помните из Моего рассказа в первой главе как произошло
Мое рождение. Но всё же, не смотря на Мое опережение в развитии, Я оставался
ребенком и Мне не чужды были ни шалости, ни озорство, за что потом получал от родителей замечания и наставления.
Селение было разноплановым по архитектуре, если
можно так назвать жалкие строения, где проживали беженцы Израиля – иудеи. Ибо
это была территория другого государства, естественно, вместе с ними проживали и представители другой национальности и
вероисповедания. Согласно законам нашего бытия в каждом селении обязательно
находилась церковь - приход. Церковь, которую регулярно посещали Мои родители и Мои родственники, была больше
похожа на большой амбар для хранения зерна - просторное помещение с потолком
немного выше, чем у простых жителей
Нашего селения Цвинта, что означало
«Удачное». Но само название, к сожалению, не всегда оправдывало смысл. Не все
жители были удачливы. Как и всюду и везде простой народ жил бедно, и
удача не часто посещала их. Украшением церкви были незатейливые рисунки
местного художника на Библейские темы. В ту пору особо не разрешалось что-либо
воспроизводить из сцен жизни святых и Богов. Как и во всякой церкви, имелся
алтарь, где в центре было изображено огромное Солнце с изображением Лика БОГА,
который представлялся нашему художнику, как старец, умудренный опытом, со
строгим, скорее суровым видом. Постоянно горели толстые восковые свечи, от
которых стоял терпкий, немного тошнотворный запах, так как не всегда свечи
отличались высоким качеством воска. Запах ладана и мирры дополнял общую гамму запаха в атмосфере
церкви. Пол, как и во всех жилищах, земляной, но покрыт циновками более
качественными с растительным орнаментом. В особые праздники местные женщины
украшали внутреннее убранство церкви цветами как живыми, так и искусственными, выполненными из
кусочков яркой ткани. Они тщательно мыли и чистили стены, посыпали желтым
песком дорожки, ведущие в церковь. В эти минуты коллективного труда люди
становились более раскованными, добрыми, весёлыми. Наблюдая за такими сценами,
Я всегда отмечал о важности коллективного сознания, о единстве. И в такие минуты Я мечтал о всеобщем
равенстве, братстве, о счастливой жизни. Но проходило время, и все возвращалось
на круги своя; люди ссорились, ругались, устраивали драки, получали синяки и
раны. И Мне, вновь становилось горько и больно за Мой народ за то невежество и
непонимание, что присутствовало в их замутненном сознании. Отец и Мать, и
Мои родственники были олицетворением
благородства и духовности. Они своим примером, своим отношением к жизни, друг к
другу показывали Мне великий пример подражания. Они никогда не ссорились, умели
довольствоваться малым, находя в этом радость жизни.
Отец Мой страдал недугом сердца, ибо все тяготы и лишения жизни
переносил в Себе, в Своем сердце. Я видел, когда Он уставал, то часто рукой поглаживал грудь в области
сердца. Его большие и добрые глаза становились очень грустными, печальными. И
Мне сразу же становилось плохо, хотелось плакать. Тревожные мысли за будущее
Моей Матери и Мое не давали Ему покоя. Разница в возрасте сказывалась; и Отец
часто вздыхал, глядя на прекрасное молодое лицо Моей Матери Марии. Тридцать
лет-это большой срок, и неслучайно невеселые мысли Отца бередили его сознание.
А Моя Мать, у
которой было большое любящее сердце, была само воплощение нежности и кротости.
Она ни разу не повысила голос ни на Меня, ни на Отца. Её ровный и спокойный
голос всегда уравновешивал и успокаивал всех, с кем Она общалась. Её прекрасные
огромные тёмно-голубые глаза всегда излучали удивительно загадочный Свет.
Нежные алые губы Её никогда не выражали ни недовольства, ни гнева. Прекрасная
улыбка озаряла Её нежное лицо, делая Её ещё более прекрасней. Одевалась Она
скромно и просто, но никогда Я не видел на Ней грязной, несвежей одежды. Всегда
подтянутая, аккуратная, Она всегда требовала ненавязчиво аккуратности от всех
кто жил рядом. Я любил и обожал Её, называя Её Матерью Матерей, ибо Она была
именно такой. Я часами мог сидеть у Её ног, слушая удивительные повести из
Священного Писания, так как Она с раннего детства росла в монастыре и знала
наизусть весь огромный текст Писания, а также очень много молитв. Она Своим
поведением всегда подчёркивала о
важности правильного отношения к БОГУ, религии, Она знала, как правильно
молиться и как соблюдать законы, посты. Пища наша была скромной, простой, но
сытной. Мать была большой мастерицей в кулинарном искусстве. И Мне очень
нравились Её необыкновенно вкусные лепешки, Они у Неё никогда не подгорали,
были всегда золотистого цвета. Походка Её всегда приковывала внимание других,
казалось, что Она не идёт, а плывёт. Её маленькие ножки неспешно двигались, напоминая
узор прекрасного танца. От Неё всегда пахло свежестью, парным молоком и
вкусными лепёшками. А в праздники Она смазывала волосы особым маслом, пропитанным
запахом цветов. Я неслучайно уделил внимание Моим дорогим родителям, чтобы вам,
дорогие Мои, была понятна та атмосфера, те условия, в которых Я рос и
развивался.
В местной небольшой
школе Я учился грамоте, где обучал нас церковный священник. Но большую часть
знаний дал Мне Мой Отец. Он знал пять языков, прекрасно разбирался в ботанике,
знал географию, гончарное дело, кузнечное, мог лечить людей и животных, понимал их язык, обладал ясновидением, неплохо
рисовал и вырезал по дереву. Он обладал недюжинной силой и мог побороть
крепкого мужчину в борьбе, но никогда не занимался насилием и рукоприкладством.
Умел словом убедить собеседника, с каким бы намерением не был тот. Но это
неполный перечень всех способностей и достоинств Моего возлюбленного Отца Иосифа, который был воплощением
Господа Сен-Жермена. Его знания в астрономии, медицине, философии были столь
велики, что казалось, Он долгие годы провёл в университете и библиотеках, где
хранились все знания мира. В свободные часы Отец беседовал со Мной, рассказывал
о мирах, звёздах, космосе, о том, как устроен человек, какие процессы протекают
внутри нас. Я слушал и поражался Его всесторонним знаниям и объёму. Он знал
древних философов и их учения и не раз цитировал выдержки из них. А сколько Он
знал историй и сказок, и если бы мы записали всё, что Он знал, то получилась бы
очень большая книга. Мы с Ним были большими друзьями, и, увлекаясь, порой
разговаривали на равных. Я забывал про всё на свете, про Свой возраст, и что Он
Мой Отец. Между Нами была огромная духовная связь. Отец в такие минуты
удивленно смотрел на Меня, поражаясь Моим словам, знаниям, ибо в эти минуты,
когда Я соединялся с БОГОМ, Моя Душа усиливала Свет, и Моё сознание наполнялось
этим Светом, и Я начинал говорить о том, чего не знал в Своём дневном сознании
- то ГОСПОДЬ проявлял Себя через Мою форму. Его вибрации, Сила, что исходила от
Меня, усиливали могущество во Мне и давали уверенность в истинности сказанных
Мною слов. Отец становился серьёзным и молчаливым, внимательно вслушивался в
сказанные Мною слова. Думаю, что Он
ощущал и чувствовал Могущество и Силу БОГА, идущие через Меня.< Слова БОГА звучали чётко, весомо, убедительно
и никто никогда не мог возразить Мне в эти минуты. Отец часто предостерегал Меня, чтобы Я опасался
разговаривать с незнакомыми Мне людьми, и ещё долгие годы Его не покидала
тревога за Мою жизнь, ибо Он всегда помнил наказ Ангела - беречь Меня как
зеницу ока.
Когда Я подрос, Мне выделили небольшой уголок, где Я спал и
занимался, выполнял домашнее задание. Отец сделал для Меня удобный столик с
полочками для хранения учебников, угольков для письма и палочек для счёта.
Одежду Мне шила Моя Мать. Моя нательная рубашка всегда была украшена узором - оберегом, молитвой.
Поверх неё одевалась длинная, почти до пола, верхняя рубашка из более грубого и
плотного материала. Летом - сандалии на босу ногу, а в зимнее время - мягкие
сапоги из кожи, перевязанные крест на крест сплетенными шнурками, вдетыми в
специальные петельки для плотного
облегания на ноге, вязанные шерстяные носки - чулки. На голове обязательно
маленькая шапочка с отворотами, чтобы прикрыть уши. Я всегда носил длинные
волнистые волосы, тёмно-русого цвета. Глаза Мои были темно-голубого цвета с длинными ресницами; прямой, но не длинный
нос; маленький рот; пухлые губы - вот Мой нехитрый портрет того возраста Моего
детства.
Хочу описать то время,
когда Я посещал школу. Обучение Мое началось, когда Мне было восемь лет.
Одновременно в одном классе обучалось сразу несколько детей разного возраста,
от восьми до пятнадцати лет. Метод обучения строился на простых, незамысловатых
уроках - упражнениях, будь то изучение родного языка, литературы, математики
или богословия, истории и географии; других предметов не было. Нашим учителем
был грузный среднего роста мужчина, страдающий астмой. Отдышка и прерывистое
дыхание не позволяли ему долго общаться с детьми, и мы большую часть школьного
времени проводили за переписыванием текста, рисованием и чтением.
Со Мной рядом за столом сидел худенький мальчик с
грустными большими глазами. Почему-то звали его «Братик». Он жил с матерью в
маленькой лачуге на окраине селения. Нужда, постоянное недоедание не позволили
ему нормально развиваться. Внешне он выглядел на два - три года моложе своих сверстников. Я часто
угощал его вкусными Моими любимыми лепешками, приготовленными руками Моей
Матери. Он брал угощение, с жадностью быстро проглатывал и, не насытившись,
страдал ещё больше от голода. Я, как мог,
помогал ему, разъяснял непонятный материал урока и защищал от всех, кто пытался
оскорбить или унизить Братика. Он всё чаще и чаще стал появляться в нашем
доме. Постепенно он стал нашим членом семьи. Отец его вылечил, а Мама поставила
на ноги. Он поправился и подрос. Его бедная мама - вдова особо не огорчалась,
что он не с ней, а жил в другом доме, так как видела, что её сыну у нас намного
лучше. Почему Я вдруг вспомнил об этом друге – Братике? Да потому что этот
малыш впоследствии станет одним из самых достойных Моих учеников. Он через всю свою нелёгкую
жизнь пронесёт живое слово БОГА, Новый Завет, Новое Учение. Имя этого
прекрасного человека Марат, к сожалению, утерянное впоследствии, как и имена Моих
многих учеников, тех, кто работал рядом со Мной, кто учил людей новым знаниям,
кто нёс любовь и Свет в своих сердцах. На сегодня всё.
